В этом месяце юбилей у поэтессы, писательницы, барда Элеоноры Булгаковой.

Юбилей — слово массивное, раззолоченное, а передо мною симпатичная хохотушка. Кофр с гитарой молодёжно торчит из-за спины. «Я, бывает, мимо зеркала пробегаю, мельком гляну и удивляюсь — это кто там?» — смеётся Элеонора. Как у всех творческих, у Элеоноры с миром шаг не в ногу: и реальный возраст не тот, что в паспорте; и озорство вразрез с всеобщей хмуростью. Как будто жизнь ее не била…

«Жизнь била. Но есть же Встречи…» — отвечает Элеонора.

И какие. Тут с «установленными правилами» тоже разнобой — запросто перемахиваются эпохи: лодка — поэзия, весло — богатое воображение. Полгода назад в свет вышла книга «Диалоги с Омаром Хайямом» (а потом и аудиодиск, и спектакль), родившиеся при вполне булгаковских обстоятельствах.

Страстно любимая и давно (лет 40 назад) утерянная книга сама прыгнула в руки — томик Хайяма. Зачиталась-замечталась… «Хоть бы знак какой подал, — хихикнула. — В самом деле, ну как же так: был такой ум! — поэт, астроном, математик — не может быть, чтоб исчез совсем. Где-то же он есть!» — подумала.

О, Омар ибн Хайям, в рубайат влюблена,

Я не верю, что ты теперь — глина одна.

Если в сердце моём есть хоть грамм твоей глины,

То душа моя щедро вознаграждена.

А Хайям взял и отозвался. «И вот мне в ту же ночь приснилось, что я ему пекла лепешки. Ясно помню, как левой рукой держалась за край кувшина широкого, глубоко наклонялась и ладошкой прилепливала эти лепешки на стенки».

…Я тебя на свиданье ждала,

Для тебя я в тандыре лепешки пекла.

Наутро родились рубаи — в виде диалога автора с Хайямом — через века, через культуры.

— Раньше слово такое было — «сочинитель». Я к ним не отношусь. Я же не сочиняю. Меня когда просят сочинить, например, к празднику — меня это оскорбляет. Сочинить — это как высосать из пальца. Нет участия сердца, нет эмоций. Это тоже труд, но труд ремесленника. А поэзия — другое. Иногда не­уловимое. Что-то такое мелькнет и разовьется. Стихи или выскакивают сами или их нет. Я и не страдаю, когда их нет. Вот говорят: «исписался». Такого не бывает. Проснулся — «доброе утро!» И это утро тебе непременно что-то неожиданное подарит — и пошло-поехало. И с Омаром Хайямом всё само вспыхнуло, разве я сочиняла? Даже записыванием не назовешь, настолько всё быстро пришло, даже без каких-то правок.

— Вы верите, что такое общение реально?

— Я в этом даже не сомневаюсь.

Я вот часто думала о Высоцком, ведь и женщину такую необыкновенную любил, и песни невероятной энергетики пел, и в театре самом лучшем работал, а какая внутренняя не­удовлетворенность! А я чувствую себя счастливой оттого, что позвали в детский сад выступать… Счастлива от каждого доброго слова…

Меня, бывает, в самые разные уголки приглашают. И вот я заметила, есть некие пренебрежительные нотки между столицами и провинциями. А ведь на самом деле душа, наверное, лучше формируется в провинции. Где и восход, и закат — как на ладони… Недавно я три дня прожила в Балаклее. Меня туда приглашают на выступления. Казалось бы, что такое эта Балаклея? Но выходим мы после концерта и видим: садится такой шар! Такой подарок! Как его не заметить?! В большом городе, конечно, тоже есть закаты, но ощущения совсем иные. Провинциальные люди таких подарков имеют больше — и запах травы, и кузнечики в поле. Рано или поздно люди возвращаются к природе. Вы же видите, сколько случаев в последнее время, когда люди бросают города и едут чуть ли не коров выращивать. И воздуха там больше, и времени больше. А в городе одна суета.

Больно слышать, Хайям, мне твоё «не могу».

А не Господа ль мы превратили в слугу?

Что ни день, подавай нам рассветы, закаты,

Засевай нам ромашки на каждом лугу.

Размышления Элеоноры перебивает звонок телефона. Я невольно улыбаюсь — звучит мелодия из мультфильма «Простоквашино». Да, Элеонора Булгакова еще и чудесный врачеватель детских душ. Её добрыми весёлыми книжками зачитывается детвора. Известно: для детей нужно писать, как для взрослых, только лучше. Взрослые — мы все тут свои, в нашем взрослом подпорченном мире. Мир детства — иная планета. Безусловно, лучшая. И пропуск туда может получить не каждый взрослый. Писать для детей — это как садиться писать икону: помолиться-причаститься-попо­с­титься — смыть копоть душевную, оставить своё взрослое-всезнайное там, за порогом, самому стать ребенком.

Как-то мой приятель пришел на праздник в детский сад, где его ненаглядное чадо отплясывало с другими под бодрые вопли Сердючки. «Наливай! Наливай!» — гремело на всю округу. И, похоже, никого из присутствующих взрослых от этого не коробило. А вот если бы они пришли и увидели, как их дети угощаются подгнившими продуктами, был бы скандал.

Но ведь душа, как и тело, нуждается в самой качественной пище.

Я это к тому, что стихи и песни Булгаковой можно смело рекомендовать к детскому меню.

— Вы были бы хорошим педагогом. Вас радует, если дети шутят, скачут, что идет вразрез с пугающим во все века незыблемым «инструкции, методички, неуд по поведению», когда все должны сидеть, чинно сложив ручки, строем ходить в столовую… Из детишек выбивается их индивидуальность, их природное желание пошалить, порезвиться, покривляться…

Ситуация такова, что молодежь, которая позавчера еще читала, вчера променяла книги на ТВ, сегодня переместилась в область интернета. Что будет завтра?

— Сложно сказать. Как бы ни было, к книгам они должны вернуться. Может, у них другой способ запоминания… Но мне всегда казалось, что из книг лучше всё запоминается. Это и в памяти раскрытых ладоней, держащих книгу, и в памяти перелистывания страниц и возвращения на любимое место. В интернете скорость слишком велика, чтобы успеть попасть в душу. Книгу можно перечитать, поставить на полку и даже если не трогать годами, все равно она стоит безмолвно, рядом, живая, член семьи. И все, что она мне дала когда-то — оно тут, оно есть. А в интернете — быстрая смена картинок из разных областей — за час можно многое охватить, но что остается?

Вот меня спрашивают: ваш любимый писатель? Но каждая книга — новый человек. Где-то что-то такое проскользнет, чего ты нигде не встретишь более.

Я из-за этого каждый раз порядка навести дома не могу. Думаю, сейчас разберу. Сняла с полки книгу, пыль вытерла, раскрыла и всё — пропала уборка. И начинаю такие изумруды извлекать!

Элеонора Булгакова — лауреат ряда фестивалей и литературных премий им. М. Матусовского и А. Макаренко. Когда-то сам мэтр С. Михалков вручил ей Почетный диплом за подвижническую деятельность.

Сейчас готовится к выпуску «Азбука» Булгаковой с весёлыми рисунками Елены Дербиловой. Булгакова убеждена, что как с первой буквы начинается слово, так с первой книги начинается человек.

Юлия Гайворонска, «Время»